Эта книга посвящается собакам, из которых сложился образ Дамиана. Знакомство с ними – честь для меня, и ощущение пустоты, оставшееся теперь, когда их больше нет, дока-зывает, как ложно утверждение, что «время лечит все».

В ПАМЯТЬ О ТРЁХ:
Стрела – желтый Лабрадор, который научил меня многому, но более всего – тому, что Дамиан существует, и дружба между человеком и собакой – среди самых крепких уз на земле;
Отто – доберман, который научил меня всему, что мне нужно было знать о душе;
Сакс – доберман, преданное доверие; он понял, почему я должна была написать эту книгу;
и Единственный:
Дрэд – питбуль, с которым у нас одна душа.

Эта книга – среди прочего, о том, как мы, люди, общаемся с уникальным видом, нашим спутником – собакой. Ни одному животному, кроме собаки, человек не доверяет охранять в свое отсутствие дом и близких. Нигде в природе не встретишь такого абсолютного доверия, с каким женщина позволяет своему ребенку бродить по лесу под защитой крупного плотояд-ного зверя – собаки. Невиданное, поистине уникальное отступление от естественного закона взаимоотношений хищника и жертвы.
Не во всех культурах собака высоко ценится. Кое-где фамильярность в обращении с ней порождает презрение, иногда собака – униженный раб, низведенный до роли убойного животного, употребляемого в пищу. В иных случаях она бывает избалованна, изнежена и со-вершенно бесполезна – а это столь же несправедливая и несчастная участь. Без сомнения, многие эксплуатируют собак, зачастую с ними обращаются жестоко или равнодушно, и все же самая серьезная для собаки угроза исходит сегодня от тех, кто занимается охраной жи-вотных или общественной безопасностью. Эти люди пытаются разорвать древние узы между человеком и собакой в угоду своим ограниченным интересам – а это всего лишь еще одна форма эксплуатации. Удивительно немного людей, способных увидеть в собаке то, что есть на самом деле: драгоценный дар нашему виду, существо, которое не просит ни о чем, кроме позволения всегда быть рядом, помогать, оберегать, делить с нами радости и печали. Дар, чей источник неизвестен. От кого он был послан нам? И когда? Мы не знаем, и в каждой культуре мифы по-разному отвечают на этот вопрос. Но, похоже, преданная собака – боже-ственного ли она происхождения или ведет свой род от волков – всегда с нами, наш спутник, защитник и помощник. Наш близкий друг.
Место собаки – ничейная земля между человеком и животным. В отличие от кошки, свиньи, овцы или лошади, собака не может при случае вернуться к дикой жизни. В некото-ром смысле собака уже не настоящее животное, как верно и то, что ее мозг не сравнится с нашим мозгом примата, отчего собака навечно обречена на недооцененность, пренебреже-ние. Мы пытаемся измерить собачий интеллект с точки зрения собственных умственных способностей, но это невозможно. Собака не может писать и читать. Она говорит телом и глазами. Она не пользуется инструментами, однако настолько проницательна, преданна и терпелива, что мы даже не можем этого оценить. Собака способна разделить любые наши эмоции: она может плакать от страха, грустить или смеяться хорошей шутке. Мы скорее по-хожи, нежели различны. И сходство в том, как мы думаем и чувствуем, таково, что человек и собака могут прийти к идеальному взаимопониманию, решать вместе трудные задачи, как единый организм. Одного взгляда между собакой и ее партнером-человеком достаточно, чтобы передать очень тонкие и сложные эмоции и значения, и это несомненно доказывает, что общего между нами больше, чем различий. Есть подтверждения тому, что дружба чело-века и собаки может быть так же крепка или даже крепче, чем многие отношения между людьми. Прислушайтесь к вашей собаке.

Все медицинские и психологические исследовательские протоколы и процедуры, упомя-нутые в этой книге, существуют на самом деле.
Использование электрических ошейников – реальное и все более распространяющееся явление во всех областях дрессировки собак.

Виктор Хоффман вошел в комнату первым, придержал дверь, пропуская Севилла и его ассистента, который внес на руках истощенное собачье тело.
– Клади его сюда, Том.
Хоффман подошел к стальному смотровому столу и замер, дожидаясь, пока высокий молодой человек уложит тело. Собака слабо пошевелила лапами, словно пытаясь бежать, го-лова ее слегка приподнялась над столом, карие глаза остекленели и отрешенно застыли.
– Том, – тихо сказал Севилл, кивнув на стол. Помощник быстро прижал собачью голо-ву к поверхности, стараясь не прикасаться к изъязвленной и кровоточащей шее. Доктор Джо-зеф Севилл тем временем надевал перчатки, скептически разглядывая полосатого питбуля, чьи короткие обрезанные уши торчали треугольными клинышками по обе стороны широкой головы. Яркая золотистая шкура с тонкими черными полосками придавала ему сходство с маленьким тигром. На боку виднелись следы огненно-рыжей краски.
– Итак, что все это значит? – Севилл приподнял губу пса, проверяя цвет десен.
– Спасибо тебе, Джо, что подоспел так быстро, – сказал Хоффман. – Я занимаюсь ди-кими собаками, мои студенты наблюдали за этим псом. На прошлой неделе был ураган, и мы потеряли его след. Потом выяснилось, что ошейник с передатчиком зацепился за камни и пес на нем повис. Похоже, так и висел, пока мы его не нашли. Здорово отощал, но он и раньше не был особенно упитанным – когда я его впервые увидел.
Пес снова чуть шевельнулся. Он был совершенно истощен.
– Весит не больше двадцати пяти – тридцати фунтов, – тихо сказал Том. Его рукам, ка-залось, еще было зябко от изможденного тела.
– Раз уж ты вытащил меня сюда, значит, хочешь его спасти. С чего бы, Виктор?
Хоффман пожал плечами, смущенно улыбнулся.
– Ну, глупо, конечно... – Он поднял голову и встретил вопросительный взгляд Севилла. – Я понимаю, звучит несколько театрально, но не могу отделаться от чувства, что я перед ним в долгу. Он помог мне однажды ночью в горах. Я был совсем один, и он спас меня от переохлаждения.

...Вы спрашиваете о моих друзьях.
Холмы, сэр, и закат солнца, и собака,
ростом почти с меня...
(Эмили Дикинсон)

Двумя месяцами раньше

Виктор Хоффман поморщился, отложил бинокль и вздохнул. После многих часов не-подвижного наблюдения зверски болела спина. Ему хотелось встать и размяться, но он себе этого не позволял – собака могла его заметить. Он вытянул руки и напряг мышцы.
Объектом его пристального внимания был полосатый питбуль по ту сторону лощины. Молодой пес был далеко, в густых зарослях, но обрезанные уши и прекрасная шкура выда-вали в нем домашнее животное. Лежал он тем не менее очень спокойно, чувствуя себя в веч-нозеленом лесу как дома. Домашний пес в диком лесу – именно то, что искал ученый.
Хоффман снова вздохнул. Темно, слишком темно. На юге собирались облака.
Осторожно, чтобы собака не заметила, он шагнул прочь от дерева, за которым прятал-ся, и вышел на поляну.
Остановился, глядя, как над долиной от края до края нависают черные грозовые тучи, роняя тяжелые капли на верхушки деревьев. В такие минуты он думал, что пора оставить по-левые работы студентам-выпускникам. В его шестьдесят два, несмотря на здоровье и хоро-шую форму, чтобы неделями жить в палатке каждое лето и осень, требовались все большие дозы ибупрофена.
По дороге в лагерь у него сложился, по крайней мере, один план действий.

Кофе.