Иду, значит, весь в себе. Тропочка-то – и не тропочка. Так. Ниточка в траве.

И вдруг навстречу на всех парах несется ротвейлер. Мощный такой. Ухоженный. Язык на сторону. Давно, видно, бежит.
А в этих местах ротвейлеры встречаются в четыре раза реже людей. Я засекал. Соответственно, в восемь раз реже лосей. Короче. На восемь виденных мной в этих местах лосей это был первый ротвейлер. Да. Вы бегущего ротвейлера видели? А бегущего на вас?

Я встал. Наблюдаю. А что остается? Красиво бежит. Точно на меня. Смотрит, правда, неестественно как-то. Не вперед, а куда-то вверх. Так и скачет, башку задравши. Ну я так подобрался слегка. Не, я собак-то никаких не боюсь. Кроме неадекватных пекинесов. И то больше из-за хозяек. Но этому-то куда тут еще так спешить, кроме как на обед мной?

Он мимо меня – шшшшух! Красивую такую переставку сделал, огибая. И дальше. Токо трава полегла. И, пардон, мошонка на место вернулась. Я вслед посмотрел – а он уже за кустами. А там дальше нет ничего. Река. И все. И луга на той стороне. Загадка.

Только я снова тронулся, нате. Из того же перелеска, откуда токо что псина выскочила, мчится мужик. Ага. И бежит, главное, точно так же, как этот ротвейлер. Ухоженный, лоснится, язык на сторону, и башка куда-то верху задрана.

До меня добегает. Останавливается. Согнулся, руки в коленки упер. рипит. Видно же – редко бегает. Сдох, марафонец.

- Мужик! Пых-пых-пых! Бля! Пых-пых-пых! Тысобаку – пых – тут – пых –
не видел? Хрррр!
- Ротвейлера? – я закурил.
- Точно! Пых-пых! Хрррр!
- А вон туда побежал. – я махнул сигаретой за спину в сторону реки.
- Вот сука! Хрррр! Пых-пых-пых! Ух! Все! Не могу! – и упал жопой в траву.
- Вернется. Там дальше бежать некуда. Река. Болото. Он же через реку не поплывет.
- А вот хуй его знает! Хрррр! Если шарик не съебется – поплывет как нехуй делать. Дай закурить, – мужик потихоньку приходил в себя.
Я протянул сигарету.
- Чего он ломанулся-то?
- Блять! За шариком!
- За каким Шариком?
- Понимаешь. Мы мимо просто ехали. Остановились поссать. Ну а этому же размяться надо? Шесть часов в машине. Ну я шарик и надул. Ему шарик надувной – лучше ничего не надо. Будет его пендюрить, пока не лопнет. Я его к этим шарикам со щенка приучил. Специально. Ну, чтоб петард не боялся. Фейерверков этих ебаных. Звуков, короче, громких. Он шарик гоняет-гоняет, потом или прокусит, или лапой. Тот хуяк – и лопнет. У меня этих шариков полный бардачок. А хули? Не самому же мне с ним прыгать?

- Ну, хули. Я стекла пока протираю. Этот резвится. С шариком. Он шарик-то носом поддел, тот хуяк – и на кусты. Бах! И лопнул. Ну и пиздец. Шарик лопнул – можно ехать.

Мужик вздохнул и сделал круглые глаза.

- И вдруг. Смотрю. Бля! Точно из этих кустов. Где шарик лопнул. Только далеко. Выплывает этот ебаный дирижабль! Красный! Как наш шарик. Этот как увидал, у него видно в мозгу чего-то закусило, и он кааааак ебанет! За этим статосратом. Я – за ним. Блядь! Даже машину не закрыл!
- Тут нет никого. Только лоси, – успокоил я. - Какой сратостат?
- Ну ты чего, мужик? Вон же! – и ткнул рукой мне за спину и вверх.
Я обернулся.
С той стороны реки, километрах в двух навскидку, высоко в небе висел ярко-красный огромный воздушный шар. Настоящий. Большой. Взрослый. И визуально, если прикинуть, он да, точно соответствовал размерами обычному надувному шарику метров с десяти. Я аж присвистнул. Откуда? И как я его раньше не заметил?
- Жопа! – сказал мужик. – А ты говоришь – не ебанет за речку. Как два пальца! Он же на этих шариках повернутый. Пока не лопнет – хуй отстанет.

- Слышь? А ведь если на ту сторону ебанет, сам обратно не вернется. Не поплывет.
- Точно? – я кивнул. - Точно! Не знаешь, где тут ближайший мост?
- Знаю. Сам долго не найдешь. Я покажу. Пойдем сначала на реку глянем. Там далеко видно.
- Блядь! Слушай! А машина?
- Что за машина?
- Джип. Паджера. Может я ....?
- Да ладно. Местные не тронут. Мы быстро. Тут пять минут до реки-то. Если переплыл – увидим. Там поля, на той стороне. Может сплаваешь. Речка неширокая. А я к машине схожу. Покараулю. Или наоборот. Только он меня слушать не будет.
- Ладно. Пошли. Решим. – мужик явно приободрился. – Бля, слушай, спасибо тебе. Я без собаки отсюда один хуй не уеду. Год жить буду.
- Найдем.

Я потянулся за удочками. Он тяжело поднялся, отряхивая задницу. И вдруг
заорал:
- Ну что, сука?! Нашароебился, засранец?
Я оглянулся из-под руки.
От кустов, виновато тупя башку и поджимая то место, где у большинства собак хвост, мокрый как цуцик, понуро брел ротвейлер.
- Иди сюда, сынок! Иди, ссученок! – радостно орал мужик и притопывал от счастья. – Ща те папка знатных пиздюлей вваливать будет!

Не доходя до нас метров десяти, пес вдруг остановился. Повернулся к реке. Задрал башку и зло и обиженно гавкнул. Потом присел на задницу. Глянул в нашу сторону. И натурально, в голос, заплакал.

Там, за рекой, высоко в небе, непонятно каким ветром занесенный, парил огромный красный воздушный шар